К Вадиму Гиппенрейтеру собиралась словно на первое свидание: волновалась, нервничала, опаздывала. Мы давно с ним не виделись. Он много для меня значит — и в человеческом, и фотографическом плане. Бывают такие редкие волшебные люди. Вадим Евгеньевич — один из них. Когда я работала в «Огоньке», приезжала к нему за фотографиями. Мы беседовали, он рассказывал о своей жизни и ее перипетиях. Странно, но я никогда не чувствовала разницы в возрасте. Никогда не было ощущения, что он — человек другого поколения, потерялся во времени, отстал или чего-то в этой жизни не понимает. Он был абсолютно в курсе всего, абсолютно современен. А его формулу долголетия «не сидеть на диване, а двигаться» я взяла на вооружение. Когда мне совсем плохо, я вспоминаю о нем, и мне становится легче, сам собой возникает выход из, казалось бы, совсем безвыходной ситуации.
Текст: Наталья Ударцева.
Он поразил меня с первой встречи. Невозможно было поверить, что энергичному, подтянутому человеку семьдесят с лишним лет. Он резко отличался от знакомых фотографов: немногословностью, масштабностью личности и мышления, чувством собственного достоинства, отсутствием зависти, умением держать дистанцию в общении, вескостью суждений, за которыми чувствовался огромный опыт. И еще чем-то, что сложно описать словами, что иногда называют словом «энергетика», вкладывая в него разный смысл.
Благодаря Гиппенрейтеру, нашим беседам с ним, я поняла, что фотография — это концентрация энергии снимающего и снимаемого, сход в точке времени энергии фотографа, объекта и энергии пространства. А рамка — всего лишь способ архивации и передачи этой энергии зрителю. Если в фотографии заложена мощная энергия, она бьет зрителя прямо в солнечное сплетение. То же самое происходит и в живописи, и в других визуальных искусствах. Заряженные энергией созидания произведения живут долго и пробиваются на поверхность сквозь толщу времени, остаются в истории искусства независимо от того, когда они были сделаны.
А с моей публикацией в «Огоньке» о Вадиме Гиппенрейтере приключилось следующее. Я написала текст, подобрала снимки и уехала на фотофестиваль в Арль. Когда вернулась, обнаружила, что текст сократили в два раза, решив дать крупно фотографии. Дежурный редактор особо не вчитывался, просто резанул «хвост». Получилась полная чушь. Я позвонила Вадиму Евгеньевичу, чтобы извиниться. Он посмеялся и велел не переживать, чтобы не испортить цвет лица.
В другой раз сканировщик «Огонька», получив слайд Вадима Евгеньевича «Мещера. Разлив реки Пры», решил его «улучшить» и сделал небо синим, а воду зеленоватой. Успели исправить в подписных полосах.
В этот раз, как обычно, Вадим Евгеньевич вышел мне на встречу. Крепко пожал мою руку. Глаза живые. Осанка прежняя. Сказал, что никуда не ездит, но каждый день выходит на прогулку и проходит около километра. Его дочь Мария Вадимовна, удивительно похожая на отца, разбирает его архивы и готовит к публикации четырехтомное издание Вадима Гиппенрейтера. Вадим Евгеньевич ей помогает. Альбом, куда войдут все его лучшие фотографии за 60 лет работы, — давняя его мечта.
Еще два года назад Вадим Евгеньевич ездил кататься на горных лыжах. Потом его сбил трамвай, когда он шел в поликлинику. Долго болел, Мария Вадимовна за ним ухаживала, поставила его на ноги. Про поездки в горы пришлось забыть.
Этот год юбилейный для Мастера. 22 апреля ему исполнилось 95 лет. 3 мая в Кремле президент вручил ему Орден Почета за большие заслуги в развитии отечественной культуры и искусства, многолетнюю плодотворную деятельность.
Выставка его работ «Древние памятники Руси. Золотое кольцо» с большим успехом прошла в апреле в выставочном комплексе «Рабочий и колхозница». Его работы активно покупают коллекционеры. Его имя само по себе бренд. Он ввел моду на Камчатку, Командоры и Курилы. Нет ни одного состоявшегося фотографа пейзажей, который не прошелся бы «по следам Гиппенрейтера».
Когда я думаю о масштабе и значении творчества Вадима Евгеньевича в мировой фотографии, я понимаю, что оно не меньше, чем значение, например, Анселя Адамса. Только тот предпочитал черно-белую пленку, а Вадим Гиппенрейтер — цветную. Их высказывания о съемке природы, о технике фотографирования во многом совпадают, словно они были знакомы, как роднит их любовь к природе, внутренняя свобода и мощность впечатления, которое производят их технически безупречные работы.
Он родился 22 апреля 1917 года в деревне Потылиха, напротив нынешних Лужников. Отца не помнит, его убили в 1917-м. Отец был офицером царской армии, четырежды награжденным орденом Святой Анны за храбрость. Мать Вадима Евгеньевича из крестьян, сельская учительница. Вадиму Гиппенрейтеру рано пришлось начать подрабатывать — разгружать баржу с дровами, перевозить в тачке песок от реки до дороги, людей в лодке с одного берега Москвы-реки на другой.
Учился в школе без особых проблем. После десятилетки поступил в Московский университет на биологический факультет — его интересовало все, что связано с природой. Через три месяца после поступления его отчислили из-за дворянского происхождения отца. Приняли в медицинский. Там открыли специальный спортивный курс, а Вадим к тому времени стал чемпионом СССР по горным лыжам. Его наставником был горнолыжник Густав Деберл, профессиональный проводник в Австрийских Альпах.
Вадим Евгеньевич успевал все: играть в регби, прыгать на лыжах с трамплина, бегать марафон. Легко учился в институте, получал повышенную стипендию. В свободное время ходил в студию, занимался рисунком. В 1937-м начались процессы над врагами народа, а в 1939-м — война с Финляндией. Мобилизовали всех лыжников, в том числе Вадима Евгеньевича, но через два дня отпустили домой. С медицинским он расстался, проучившись три года. Осенью 1940 года стал студентом Московского художественного института. В 1941-м грянула война. Пришла повестка из военкомата — Гиппенрейтер явился с вещами, но его отпустили «до особого распоряжения». Московский художественный институт эвакуировали в Самарканд. Занятия продолжались вперемежку с сельскохозяйственными работами. Среди преподавателей были великие художники: Роберт Фальк, Владимир Фаворский, Александр Матвеев.
В конце зимы 1945 года институт вернули в Москву. Занятия продолжались в холодных помещениях. С работой было сложно. Стабильный доход давала только работа тренером по спорту. В 1948 году Вадим окончил институт, получив диплом скульптора, но с работой лучше не стало: процветал культ личности, платили только за портреты вождей и ударников соцтруда. Вадим Евгеньевич занялся фотографией.
Сначала снимал спорт. Потом увлекся охотой и «через охоту пришел к съемке природы во всех ее проявлениях». Впервые получил хорошие деньги за свои фотоочерки, напечатавшись в «Окнах Известий». Навсегда запомнил слова художественного редактора «Известий» Волчека: «Снимай как снимаешь. Не обращай внимания ни на кого. Все снимают по-своему. Постарайся быть ни на кого не похожим».
После «Окон Известий» фотоочерки Вадима Гиппенрейтера стали печатать журналы «Смена», «Огонек», «Вокруг света». С этого момента фотография стала работой, а Вадим Евгеньевич уже думал не об одной отдельной фотографии, а о теме:
— Я вообще не занимаюсь отдельной фотографией. Всегда делаю книгу, независимо от того, будет она издана или нет. У меня есть только идея, которую я методично нанизываю на зрительный материал. Сначала нахожу место, которое привлекает меня, интересует, тревожит, вызывает особое отношение. Это может быть старинный город, природа какого-то края или просто вид с одной-единственной точки. На любой объект я смотрю с точки зрения будущего альбома.
Наступила хрущевская оттепель. В журналах стали публиковать его снимки памятников архитектуры и пейзажей, но постоянной работы не было. В 1959 году Гиппенрейтера приняли в Союз журналистов СССР, несмотря на то, что он не числился в штате ни одной редакции. Из экспедиций, сложных походов, с вулканов Камчатки, китобойных промыслов он привозил материалы, которые журналы охотно печатали. Его фотоочерками заинтересовались издательства — и вышли первые альбомы с его фотографиями: «Настольная книга охотника» (1955), «Беловежская пуща» (1964), «В горах Карачаево-Черкесии» (1967).
В 1967 году вышел альбом о природе без единого человека «Сказки русского леса». Главный художник издательства взял на себя ответственность за «аполитичность» книги и за то, что она, как предполагалось, осядет в магазинах. Книгу смели с прилавков!
Он не был пионером и комсомольцем, так и не вошел в штат ни одной редакции, ни одного издательства. Всю жизнь был независимым фотографом, чье имя на Западе было известно больше, чем в России.
— Есть ли что-то такое, о чем Вы сожалеете или что-то не успели сделать? — спросила я Вадима Евгеньевича на прощание.
— Я ни о чем не жалею, — коротко ответил он.
Вадим Гиппенрейтер о фотографии. Из книги «Моя Россия». АСТ, 2011
«Фотография — это не искусство по существу. Это констатирование факта. Художник создает свои объекты, фотограф констатирует существующие. Единственное, чем фотографию можно «приподнять», — это своим собственным отношением, попытаться реализовать это свое отношение в каких-то образах».
«Снимаю то, что мне нравится. Надо нести свое собственное отношение и восприятие пейзажа. Пейзаж — это прежде всего взаимосвязь твоего внутреннего состояния и состояния природы. Оно может быть интересным, а может быть безразличным».
«Чтобы хорошо прочувствовать пейзаж, в нем надо жить какое-то время».
«Природа сама по себе, во всех своих проявлениях, во всех своих временах года, невероятно активна. Это всегда перемены, которые приходят то легко, солнечно, то снегопадами, метелями. Когда я сам проявлял, то с проявкой что-то регулировал, вводил какие-то элементы условности с помощью фильтров.
Самая сложная задача — уйти от натурализма. Использую светофильтры, различные расстояния, построение кадра».
«Это мое отношение, мой способ построения, среди тысячи других я его узнаю. Посадить пять художников, перед ними — одного человека, чтобы все пять его одного нарисовали, — будет пять разных портретов, то есть это будет не что иное, как автопортрет каждого из художников. Это его отношение, его решение, его задача. Примерно то же самое я решаю, когда снимаю природу. Так, как я ее представляю. Я снимаю только то, что интересует меня самого. Я точно знаю, что если я это как-то воспринял, мне самому это понравилось, то рано или поздно это найдет применение. Мне понравилось — найдутся те, кому это тоже понравится, которые в это дело как-то войдут».
«На Камчатку я ездил сорок пять лет. Сделал несколько альбомов: извержения, пейзажи, звери, птицы. На Тобачике я торчал с первого до последнего извержения, которое длилось почти год, — снимал, вел дневники. Жизнь вулкана — это история Земли».
«Натюрморт — это прежде всего настроение, — свое собственное и настроение предметов, из которых он складывается. У меня есть два разных типа натюрмортов: одни природные, с ветками, овощами, фруктами, а другие концептуальные. Это, в общем, одно и то же, хотя дают они совсем разное ощущение.
Прежде чем поставить натюрморт, нужно представить себе эти предметы в голове. Бессмысленно переставлять их с места на место и смотреть, что получится. Пока не представишь, не будет никакой ясности в этом. Натюрморт нужно организовать, чтобы все было органично и осмысленно. И, конечно, качество поверхности должно читаться.
Фон может быть разный, как и освещение.
Натюрморт в фотографии решает те же задачи, что и в живописи, — взаимоотношение предметов с плоскостью. Под плоскостью подразумевается создание пространства. Как между двумя стенками плоского аквариума: чтобы плоскость не разрушалась сзади и была оформлена спереди. На этом принципе построен барельеф. Протыкать поверхность в бесконечность — значит разваливать плоскость.
При создании композиции все должно быть подчинено ритму. Находится определенный ритм в отношениях между предметами, при этом предметов не должно быть много: натюрморт из двух-трех-пяти предметов решает те же самые задачи, что и многофигурная постановка».
«Все храмы всегда ставили на самые красивые места, и храмы зрительно объединяли громадную территорию. Они становились центром целой области. Храм — как монумент, вокруг которого развиваются все важнейшие события истории, человеческой жизни. Причем раньше храмы были близки по духу человеческому состоянию».
«Материал и фототехника играют большую роль. Излишнее количество объективов, камер и фотоматериалов усложняют работу, отвлекают возможностью многих вариантов. К тому же связывают физически в походных экспедиционных условиях, когда каждый грамм на учете, — все носишь на себе. Три основных объектива решают все мои задачи. Также фотопленка, которую я уже знаю, и деревянная камера. Камера большого формата 13×18 имеет все уклоны, можно увидеть качество поверхности, есть возможность перспективных исправлений, введения в резкость отдельных планов, чего нет в обычных узкоформатных камерах. Работа с крупноформатным аппаратом ко многому обязывает, расширяет возможности. Начинаешь заниматься действительно фотографией».
Обращение к поклонникам таланта Вадима Гиппенрейтера
Фонд «Фотографическое наследие Вадима Гиппенрейтера» обращается ко всем, кому небезразлично творчество Вадима Гиппенрейтера, с просьбой поддержать проект издания авторского фотоальбома «Заповедная Россия».
Посильная финансовая помощь в издании позволит осуществить давнюю мечту Вадима Евгеньевича — издать книгу, которая вобрала бы в себя все лучшее из его огромного архива, собранного за 60 лет активных съемок.
Предлагаемое издание — это четырехтомник, состоящий из равнозначных логических частей, которые охватывают совершенно разные в эмоциональном отношении регионы России: «Природа Средней полосы», «Великие горы и реки России» (Кавказ, Урал, Саяны, Сибирь), «Русский Север» и «Край великих вулканов и островов» (Курилы, Командоры, Камчатка). Наряду с хорошо известными работами автора в альбом войдут фотографии, ни разу не публиковавшиеся ранее. Этот альбом, посвященный заповедной России, станет итоговым трудом Вадима Евгеньевича.
22 апреля Вадиму Евгеньевичу исполнилось 95 лет, и издание этого альбома будет ему лучшим ему подарком.
Также в рамках юбилейного года мы планируем провести большую фотовыставку «Заповедная Россия» и приурочить к ней выход данного альбома. Для привлечения средств предлагаем к реализации на специальных условиях работы Вадима Гиппенрейтера для начала формирования корпоративных коллекций, частных собраний и оформления интерьеров (коллекция из десяти работ стоимостью 20 000 долл.). Работы выполнены в современной технике, имеют сертификат происхождения, подписаны автором. Возможно также приобретение ограниченного тиража будущей книги автора (100 экз. — 20 000 долл.).
Издание фотоальбома «Заповедная Россия» и одноименная выставка планируются за счет средств, собранных Фондом, а реализация альбома позволит собрать необходимые средства для продолжения работы с архивом по его оцифровке и систематизации, а также для проведения будущих фотовыставок.
Общая стоимость проекта — 80 000 долл. Мы будем рады любым денежным пожертвованиям — как от частных лиц, так и от организаций. Будем признательны за помощь и поддержку в начале большого пути, который мы надеемся пройти вместе с поклонниками таланта Вадима Евгеньевича Гиппенрейтера.
С уважением, директор Фонда Мария Гиппенрейтер.
У каждого фотографа в жизни есть своя отправная точка, тот момент, когда поднимая камеру для очередного кадра, уже точно понимаешь, зачем это делаешь и какой результат желаешь получить. В пейзажной фотографии без этого состояния, без личного восприятия окружающего тебя мира, обойтись практически невозможно. Не составляет никакого труда научить человека нажимать на спусковую кнопку, выставлять правильные значения выдержки и диафрагмы, и даже обрабатывать и печатать полученные кадры. Но заставить видеть, чувствовать то, что снимаешь - невозможно. Каждый к этому приходит сам, или не приходит...
Фотографии Вадима Евгеньевича Гиппенрейтера, вернее его фотоальбомы "Мещёрская сторона" и "Гармония вечного", которые я впервые увидел ещё в середине 90-х, произвели на меня сильнейшее впечатление. Тогда и пришло понимание того, что пейзаж - это не только красивая картинка, закат или восход, горы, море или лес... Это в первую очередь состояние - состояние природы и состояние фотографа, пропустившего увиденное через себя. Именно его глазами мы видим всю красоту и многообразие окружающей нас действительности. Работы Гиппенрейтера и стали для меня той самой отправной точкой, полностью изменившей отношение к пейзажной съёмке...
За 20 лет я смог собрать практически все его фотокниги. Что-то подарили друзья, что-то смог найти в букинистических отделах. Даже с Украины пересылали. Но наиболее сильные воспоминания связаны конечно с личным общением. Весной 2004 года в "Фотоцентре" на Гоголевском проходила персональная выставка Вадима Евгеньевича - "Восхождение". Пропустить такое событие было невозможно...
К тому моменту я знал большинство его опубликованных работ практически до деталей. Но фотографии в большом формате трудно сравнить с альбомной печатью, можно лишь любоваться увиденным. Вопросов было много. Вадим Евгеньевич оказался прекрасным собеседником, внешне строгим, но с удивительным обаянием и фантастической энергетикой. Мы расспрашивали его и о старой деревянной камере с листовой плёнкой, с которой он так и не расстался, поменяв лишь оптику на более современную. Были вопросы и о технике съёмки.
(Кижи / фото В. Гиппенрейтера)
Спросил его и о мастер-классах по пейзажной фотографии, не планирует ли проводить. Он улыбнулся и, посмотрев своим удивительно пронзительным взглядом, ответил: - А чему я могу научить? Пользоваться фотокамерой сегодня может любой, всё это есть в интернете, да и камеры теперь совсем для ленивых - снимай не хочу... Учить композиции? Для этого есть музеи - там всё уже сотни раз написано, ходи - рассматривай, запоминай... А вот понять, почувствовать, что снимать нужно именно здесь и сейчас, видеть - этому не научишь, это или есть у фотографа, или нет..."
(В. Гиппенрейтер, "Фотоцентр", 2004 год)
Гиппенрейтер всю жизнь снимал камерой, сделанной в 1895 году. Причём сам доводил её до нужной кондиции — под современные кассеты и объективы. А уклон задней стенки камеры позволял играть с перспективой. Возможность смещения передней стенки вверх-вниз и в стороны — подвижки, которые исправляют перспективу, основа широкоформатной съемки — были в деревянных камерах с самого начала. Это были настоящие профессиональные фотоаппараты - говорил он, оставаясь верным своим камерам до наших дней...
(вулканологи на фоне извержения вулкана Толбачик 1975 год / фото В. Гиппенрейтера)
Было ещё много вопросов и ответов, но они почему-то совсем не отложились в памяти, а вот его работы на стенах "Фотоцентра" я помню до сих пор...
(Берег Белого моря / фото В. Гиппенрейтера)
Его архив насчитывает более 50000 фотографий, в основном сделанных на цветную форматную обращаемую пленку. В свои 87 он был всё так-же бодр и энергичен. Продолжал кататься на горных лыжах, с которыми не расставался всю жизнь...
(с друзьями по проекту foto.ru, 2004 год
)
Фотографий с автором практически нет, что и не удивительно. Фотограф всегда снимает сам, и очень редко когда кто-то снимает его. Но совершенно случайно нашёл в сети вот это фото с тайменем из видеофильма 1957 года "В горах Саянских" (сам фильм можно посмотреть )
(кадр из фильма В горах Саянских)
Я не буду пересказывать биографию Вадима Евгеньевича, всё это в достаточном объёме давно уже есть в сети . Приведу лишь несколько его замечательных слов, которые вспоминаю раз за разом, когда смотрю через видоискатель камеры на удивительные красоты окружающего нас мира...
- Снимаю то, что мне нравится. Надо нести собственное отношение и восприятие пейзажа. Пейзаж - прежде всего взаимосвязь твоего внутреннего состояния и состояния природы. Оно может быть интересным, а может безразличным...
(Ленские столбы / фото В. Гиппенрейтера)
- Бывали у меня такие состояния, когда целый день аппарат таскал — и ничего не снял. Когда нет пейзажа, нет настроения, нет состояния...
(фото В. Гиппенрейтера)
- Вот попробуйте посадить пять художников, чтоб они нарисовали портрет одного и того же человека. Получится пять разных портретов, и каждый из них — автопортрет самого художника. Его отношение, его решение. Так же и с фотографией...
(фото В. Гиппенрейтера)
- Художник создаёт нечто из ничего, художник может что-то взять из своей головы, из своей интеллигентности. А фотограф имеет дело с реально существующими предметами. Фотограф констатирует факт со своим собственным отношением. Это констатирование может превратиться в произведение искусства, если сделано с соответствующим отношением. В фотографии очень важно передать состояние момента. В серую погоду, допустим, какие-то туманные места, туманное небо, соответствующее освещение под ногами, соответствующее общее настроение. Если это настроение передано, то фотография, можно сказать, состоялась. А если этого состояния нет, то получается фальшивая картинка, которая к этому изображению отношения не имеет. Поэтому должен быть очень целостный подход к тому, что ты видишь, своё собственное отношение и возможность реализовать то, что ты чувствуешь. И об этом не надо забывать...
(фото В. Гиппенрейтера)
- Чтобы хорошо прочувствовать пейзаж, в нем надо какое-то время жить...
(фото В. Гиппенрейтера)
(фото В. Гиппенрейтера)
16 июля 2016 года на 99 году жизни Вадима Евгеньевича Гиппенрейтера не стало...
Он оставил колоссальное наследие – почти полсотни великолепных альбомов, посвященных природе и истории России, тысячи широкоформатных слайдов, снятых старыми, заслуженными камерами, готовые к печати книги с авторскими текстами, так и не дождавшиеся публикации в наши непростые времена. Личность Вадима Евгеньевича – это образец мужественности, служения своему делу, беспощадности в оценке качества работы и удивительной творческой энергии.
«Феноменальное лидерство – уникальная особенность великого мастера. На долгой дистанции жизни, оставляя всех позади, он остался вне конкуренции в творчестве и в художественном восприятии мира. Непостижимым образом Гиппенрейтер всегда опережал время: еще до войны стал первым в СССР фри-райдером и чемпионом по горным лыжам, 25 лет стоял на кратерах всех вулканов и не погиб, обошел все Курилы задолго до того, как туда ринулись новоявленные «первооткрыватели». Работая всю жизнь в России, он был фотографом планетарного масштаба, нашим великим классиком. Во вневременном архиве Гиппенрейтера остался всеобъемлющий образ огромной страны, этой великой территории. Как архив знаменитого американского фотографа Ансельма Адамса официально признан национальным достояние США, так и архив Вадима Евгеньевича Гиппенрейтера – безусловное и бесценное достояние России, еще ждущее своего осмысления», - говорит фотограф Антон Ланге, знавший Вадима Евгеньевича с начала 70-х годов.
Человек немногословный, резкий в оценках, сильный и невероятно целеустремленный. Страстный, несмотря на внешнюю сдержанность эмоций. Высочайший профессионал, посвящавший «охоте» за кадром все время и силы. И считавший, что это нормально – не снять за день ни одного кадра и даже вернуться из экспедиции, предположим, на Байкал, ни с чем. Потому что ставил перед собой, как фотографом, высокие задачи и знал: главное – это совместить в кадре состояние природы и души автора.
Горнолыжник, альпинист, мастер спорта. Академическая гребля, сплав на плотах, регби, марафон, прыжки с трамплина. Это все – «факультативно» по отношению к фотографии. Хотя именно Вадим Гиппенрейтер был первым, кто в 1939 году задолго до появления фри-райда по целине спустился на горных лыжах с Эльбруса. Путешественник от рождения, он все время стремился перемещаться в пространстве. Изъездил всю Россию и весь бывший Советский Союз. Вход в профессию сразу случился громким: фотографии Гиппенрейтера вышли в экспозиции знаменитых «окон» газеты «Известия». С них начались фотоочерки в журналах «Смена», «Огонек», «Вокруг света».
Фотоаппаратом в его семье умели пользоваться все родственники. Это неизбежно привело Вадима Гиппенрейтера к фотографии после медицинского института и факультета скульптуры Суриковского института. «Никогда нигде не работал, не служил. Звучит кощунственно, хотя это не значит, что ничего не делал – наоборот. Просто не числился ни в какой редакции, не сидел на одном месте», - говорил Вадим Евгеньевич. Первая книга - об альпинизме «В горах Карачаево-Черкессии». Вторая «Беловежская пуща» – про зубров. На то, чтобы погрузиться в первобытный мир этих животных, фотограф потратил год: подолгу жил рядом, часто приезжал в зубропитомник, где восстанавливали этот почти погибший вид. Альбом «Сказки русского леса» - черно-белую книгу без единого человека, посвященную временам года, расхватали со склада в типографии.
Но главный момент славы ждал Вадима Гиппенрейтера на Камчатке, куда он отправился к вулканологам и снимал все крупнейшие извержения начиная с 50-х годов. Они стояли у истоков изучения камчатских вулканов – ученые из только что созданного института вулканологии и фотограф. Когда в 1965 году задымила и взорвалась Ключевская сопка, Гиппенрейтер был в нужном месте и в нужное время – на высоте 5000 метров над уровнем океана, на краю кратера глубиной 400 метров и диаметром 800. «Внизу колеблется, кипит, шипит и фонтанирует лава. Гора ходит ходуном. Когда находишься на краю кратера и снимаешь, то замечаешь, что все движется. Гора стоит, как на шипящей яичнице. Когда раскачивается такая массивная штука, это зрелище впечатляет», - так вспоминал Гиппенрейтер этот момент. Вся периодическая система Менделеева в атмосфере, отказавшие радиостанции, сыплющиеся на голову камни и молнии, сопровождающие выбросы и запечатленные в серии снимков. Профессиональное оборудование «погибло» от каменной пыли в первый же день, а все извержение было снято скромной камерой, собранной из бракованных фотоаппаратов «Москва» (отечественный аналог «Роллейфлекса»), найденных в магазине в Ключах. И эти выдающиеся снимки форматом 6 на 6 автор впоследствии использовал всю жизнь.
Его знаменитые фотографии рождения вулкана Новый Толбачик обошли весь мир. Впервые в истории обложка журнала «National Geographic» принадлежала российскому фотографу. С этого момента авторитет Вадима Гиппенрейтера стал непререкаем - он сделал один из главных кадров в своей жизни.
Но лично для него мало что изменилось. Все оставалось по-прежнему: путешествия, старинные города, демонстрация великих слайдов на простынях в фойе гостиницы «Терскол» в Приэльбрусье для альпинистов и горнолыжников.
Гиппенрейтер снимал широкоформатными камерами «Asahi-Pentax» и «Mamia RB-67» и старинной большой деревянной камерой на штативе. До последних лет проявлял все сам в ванной, не доверяя плоды своего труда лабораториям. Помнил давний опыт съемок Таллинской регаты в чудовищную погоду с катеров. Ее испортили в «Правде», и с тех пор фотограф принял решение нести ответственность за все.
Выдающийся мастер пейзажной фотографии, Вадим Гиппенрейтер предпочитал оставаться с природой наедине, ставил палатку, разжигал костер и начинал поиски – интуитивно, упорно, неотступно. Камера 13 на 18 с оптикой, кассетами, штативом – тяжелый груз. «Чтобы снимать всерьез, не нужно спешить», - таков был его принцип. Фотография – искусство светописи. Совмещение состояния природы и автора, отношения мастерства и личности… «Чтобы хорошо почувствовать любой пейзаж, в нем надо жить какое-то время», - считал Гиппенрейтер. Вот в таком глубоком слиянии рождались выдающиеся книги о Средней Азии, Командорских островах, Кижах, Новгороде, Пскове, русских монастырях…
Гиппенрейтер не любил снимать Москву, потому что «не видел» ее. (И все время стремился отсюда уехать, хотя и жил в башне на Ленинском проспекте на 18-м этаже в квартире, поражавшей своим аскетизмом и почти безбытностью. Так живут ученые: им вообще ничего не нужно, кроме самого необходимого для работы.) Он тяготел к русскому Северу, его суровой природе, строгой архитектуре. И всегда стремился туда возвращаться: на берег Белого моря, на Соловки, на Кольский полуостров. Мечтал доехать до Старой Ладоги. Мог сто раз ездить в Новгород, потрясенный росписями Феофана Грека в церкви Спаса на Ильине. Издательство «Планета» откликнулось тогда на заявку фотографа, и родился альбом о Новгороде. «Книга, составленная из фотографий, - большая мозаика, выстраивающаяся в результате в некую картину, создающая определенное состояние. Наснимать видов – кажется, нет ничего проще. И в то же время сложнее. Решая такие задачи, приближаешь фотографию к искусству», - говорил Вадим Евгеньевич. Когда ему было 90 лет, без конца ездил в Псков, где на берегу реки Великой стоял собор Мирожского монастыря – снимать со строительных лесов никем никогда не переписанные фрески XII века в отличной сохранности. Он мог бы сделать десяток альбомов по старым русским городам – они лежат в архиве фотографа, педантично собранные и готовые к публикации снимки с текстами. Несмотря на тотальное отсутствие в магазинах качественных альбомов о бесконечно разнообразных местах России, никто не издал эти сокровища так, как хотелось автору. И хотя у Гиппенрейтера за всю жизнь книг больше, чем у любого другого фотографа, эти архивы по-прежнему неисчерпаемы.
К счастью, мечта мастера издать огромный альбом «Заповедная Россия», куда вошли съемки Камчатки, Урала, заповедников, в последние годы осуществилась. И на масштабной, занимавшей несколько этажей выставочного комплекса на ВДНХ в постаменте скульптуры «Рабочий и колхозница» экспозиции Вадима Гиппенрейтера «Заповедная Россия» силы у посетителей кончались раньше, чем заполненные фотографиями залы.
Вадим Евгеньевич вообще не понимал, «что такое отдых для здорового мужика». Работал в огороде в доме под Москвой. А в последние годы, движимый мечтой бросить Москву и жить постоянно на высоком берегу реки, купил дом над обрывом Волги с запущенным садом. Он, повидавший на своем веку тысячи великолепных видов, настолько был потрясен открывающимся с высоты пейзажем, что на дом и не взглянул. «Поездом до Кинешмы, потом сорок минут на пароходике, который причаливает прямо напротив моей деревни. Там нет даже пристани, просто сходишь по трапу – и ты дома». И кто после этого скажет, что немногословный и замкнутый человек, настоящий мужчина и великий мастер, знаток секретов природы и состояний света и неба Вадим Евгеньевич Гиппенрейтер не был романтиком? За суровостью скрывалась единственная настоящая страсть, и имя ей - вечное движение. Только она владела легендарным путешественником, великим фотографом, лидером и первооткрывателем, опередившим свое время.
Наталия КОЛЕСОВА
В Японии его называли бы Живым Национальным Достоянием , а родись он в Средней Азии, его имя состояло бы из сотни-другой имен, увековечивающих многочисленные достижения. Первый спустился с Эльбруса на лыжах и трижды стал чемпионом Soviet Union по горным лыжам. Увлекался альпинизмом, известен в академической гребле, прыжках с трамплина, регби. Упомянут в справочнике "Кто есть Кто в русской охоте", где собраны от начала ХIХ века биографические данные соотечественников, чья жизнь и творческая деятельность тесно переплелись с увлечением охотой.
Впрочем, и в России он не обделён именами и эпитетами. Наигениальнейший, просто гений, гениальный непоседа, классик, патриарх, феномен, наше всё.. И это лишь названия многочисленных газетно-журнальных публикаций о нём.
Человек-легенда. Его жизнь полна противоречий и ироний. Создатель выдающегося архива своего времени, чьё творчество сравнимо по исторической ценности с вкладом в культуру Сергея Прокудина-Горского, так и не завел трудовой книжки. С восьми лет снимал семейные праздники, но не научился делать портреты вождей. А став известен миру, прославлял и символизировал своим именем идеологическую махину времен застоя и безнадёги, будучи сам далёким от политики. Даже имя его больше известно за границей, нежели в России, которой он посвятил жизнь и отдал сердце.
Дворянин по происхождению, биолог и скульптор по образованию, художник по мироощущению, фотограф по рождению, по судьбе стал живописцем величественной красоты земли русской.
Герои его творчества - старинные города, меланхоличное обаяние средней полосы, непроходимые места и фантастические краевиды Камчатки и Урала. А главная идея – природа Заповедной России как общенациональное богатство.
50 тысяч слайдов среднего и большого формата, все до единого сняты деревянной камерой 1895 г.в., собственноручно оснащенной самой современной оптикой и пленкой. Его фотографии, сочетающие по-сарьяновски мощные цветовые аккорды с гармонией китайской живописи, стали эталоном жанра, сделав автора всемирно признанным мастером, обладателем множества почетных титулов и званий.
Его творчество безвременно, а немногословная, информативно насыщенная речь - настоящий для начинающих и продвинутых.
Конечно, же, всё это о Вадиме Гиппенрейтере !
Вадим Евгеньевич счастливый и везучий человек. Исследуя окраины отечества, он легко мог потерять всё, что находится совсем рядом. Но не только не потерял, а приобрел в лице младшей дочери надежного помощника и верного последователя. Сегодня дело по созданию художественного образа заповедной России, которую Вадим Гиппенрейтер всю жизнь любил и снимал, продолжает Мария Гиппенрейтер . Спасибо, Мария !
Спасибо и за работу над архивами отца, за удовольствие общения, за присланные отцовские фотографии. И за разрешение на эту публикацию.
3. Вадим Евгеньевич Гиппенрейтер. Наталия Колесова. Журнал "Весь Мир", N 20 (5.1999)
Великолепное интервью.
4. Всадник на коне . Катерина Кудрявцева.Интервью с Вадимом Гиппенрейтером
5. «Вадим Гиппенрейтер: «Я два раза был на Байкале и не сделал ни однойфотографии» Самый известный фотограф России рассказывает о себе и собственном отношении к фотографии». Вера Кочина
6. Биография мастера « Вадим Гиппенрейтер - наше все ». Наталья Ударцева для
Легендарный российский фотограф, автор почти 50 альбомов, уникальных фотографий самых неизведанных уголков России Вадим Гиппенрейтер скончался на 100-м году жизни.
«Вадим Евгеньевич скончался на даче. Это уход из жизни настоящей легенды. Он был легендой во многих отношениях. Безусловно, он был легендой советской фотографии позднего и среднего советского периода. Он немного не дожил до 100 лет», — сообщил ТАСС ученик мастера, известный фотограф Антон Ланге.
По его словам, Гиппенрейтер по масштабу его вклада в фотографию России может сравниться только с самым известным американским фотографом Анселем Адамсом.
Собеседник агентства подчеркнул, что Вадим Гиппенрейтер был первым фотографом, который делал классические съёмки в самых экзотических местах России. Его авторству принадлежит легендарная съёмка рождения вулкана Толбачик 1975 года, которая получила известность во всем мире. «Гиппенрейтер снимал, стоя на краю кратера, с огромным риском для жизни», — отметил Антон Ланге.
 |
Помимо извержений вулканов на Камчатке и Курильских островах, фотограф снимал пейзажи Русского Севера, Урала, Дальнего Востока, Средней Азии.
Вадим Гиппенрейтер родился 22 апреля 1917 года в Москве. По его словам, с самого раннего детства он был предоставлен самому себе, гуляя и изучая детским пытливым способом всё вокруг. Он мог просидеть на берегу реки с костром всю ночь. «Большую часть жизни прожил под открытым небом, в Москве — наездами. С ранних лет бродил и ночевал в лесу, в непогоду разводил костры, встречал рассветы у реки. Ожидая пробуждения рыб, гипнотизировал поплавок удочки, едва видный в предрассветном тумане», — рассказывал мастер.
Фотографией увлёкся после окончания Московского художественного института имени Сурикова. Он сам ставил камеру на штатив, накрывал тряпкой, по матовому стеклу строил картинку, фотографировал всех родственников. Снимая на стеклянные пластины, сам их проявлял при красном цвете.
«Многие из нас в молодости пытаются доказать себе, что способны на преодоление необычных ситуаций. Для меня такой ситуацией была автономная жизнь в лесу. Вскоре понял, что убивать зверя или птицу, использовать грибы, ягоды могу, но зачем? Все обернулось более сложной задачей: надо снимать то, что видишь, превращать увиденное в зримые образы. Вот и снимаю всю жизнь природу», — рассказывал фотограф.
Желание увидеть собственными глазами заповедные уголки природы превратило Гиппенрейтера в путешественника. Он объездил почти всю Россию, ведь всю ее увидеть, по словам мастера, просто невозможно. Больше всего Гиппенрейтер любил север. Карелия, Кольский полуостров, Урал, Дальний Восток, Чукотка, Командорские острова. Он объездил все Курильские острова, был несколько раз на Байкале. На камчатку мастер ездил в течение 40 лет: «На Камчатке жил подолгу, снимал извержения вулканов; нерест лососей в реках; бурых медведей, которых можно увидеть средь бела дня у реки или в ягодной тундре. Близко снимать медведей, когда они на открытом месте — испытание не для слабонервных и, пожалуй, неразумное, учитывая их непредсказуемость и вспыльчивый характер».
 |
«Стремлюсь в места, куда нельзя проехать на машине. Привезённый фотографический материал — лишь инструмент, которым нужно владеть, чтобы получить этот результат», — говорил фотограф. Вадим Гиппенрейтер никогда не ездил просто так, всегда была чёткие собственные цели и задачи. Место следующей фотоэкспедиции всегда выбралось с расчётом на работу. И всегда все было на себе: рюкзак с палаткой, аппаратура, топор, спальный мешок. Он всегда ездил один, чтобы быть наедине с тем местом, которое хотел запечатлеть. Чтобы фотография получилось, он готов был ждать и несколько дней заветного состояния погоды. «Времена года в природе обладают своей тональностью, настроением. Весенний пролёт птиц — не такой, как осенний. Дождливая осень с тяжёлым небом поражает разноцветной листвой на пожухлой траве. Зимой всё замирает, но в этой тишине жизнь продолжается. Перемены в природе порождают разные чувства, и эти перемены должна передавать фотография», — рассказывал Гиппентрейтер.
В первое время его пейзажные фотографии требовались как иллюстрации на тему «Широка страна моя родная» в альбомы к партийным съездам, чтобы разбавлять портреты генсеков. Журнал «Смена» печатал очерки о временах года. Пейзажи публиковали в журналах «Вокруг света» и «Советский Союз», который распространялся за рубежом. После шумных дебатов в издательстве «Советский художник» вышел альбом “Сказки русского леса”. Всю ответственность взял на себя главный художник, ведь на фотографиях не было ни одного человека. Но издание с чёрно-белыми фотографиями было продано, так и не дойдя до прилавков. «Это был один из первых альбомов с моим текстом, и теперь их 30. Они выходили в США, Англии, Германии, Франции, Чехословакии. Ну, и у нас, естественно», - отметил Вадим Гиппенрейтер. Его фотографии стали эталонами жанра, сделав своего автора всемирно признанным мастером.
Все фотографии мастера — это слайды среднего и большого формата. Долгое время он снимал деревянной камерой, сделанной в 1895 году, технически совершенствуя её самостоятельно под современные объективы и фоточувствительные материалы. Старый деревянный корпус оснащён самой современной оптикой и плёнкой.
Вадим Гиппенрейтер также известен тем, что первым спустился на лыжах с Эльбруса (в 1939 году), стал первым чемпионом СССР по скоростному спуску и слалому (1937 год) и первым мастером спорта СССР по горным лыжам (1937 год).
